— Для меня поэзия значит очень много, и да, я обращаюсь к ней в повседневной жизни. Может быть, здесь моя профессиональная деформация. Я ведь филолог, литературовед, как бы насквозь пропитан стихами. Многие знаю наизусть, это дышит во мне в виде каких-то сюжетов, готовых смыслов, да и просто, даже не такими шаблонами меря, в виде каких-то строк, событий, того или иного поэта, того или иного произведения. Всё это даёт духовную опору. Поэзия является в самый неожиданный момент, способная поддержать или пролить свет на наши путанные и тёмные жизни. Я просто люблю почитать стихи, даже перед сном. У меня очень большая библиотека поэзии: беру там книжку Николая Рубцова или Олега Чухонцева. Приятно с этим провести время, настроиться. Почитать стихи — как медитацию провести. Форма душевной терапии, но не в смысле какого-то бальзама на раны, а просто способ настроиться на адекватную волну в этой смуте мелькающих дней.

— Многие пишут о поэзии и с удовольствием занимаются её исследованием. Невооруженным взглядом может показаться, что поэзия — это не модно, будто бы она для небольшого круга, где её используют влюбленные юноши и девушки, которые страдают неразделенной любовью и мучаются от одиночества, но это не так! Если посмотреть на то, как много стихов опубликовано в сети Интернет, как много сборников, форумов, творческих конкурсов, и вообще обратить внимание на всё это бурление жизни вокруг лирического творчества, то можно понять, что просто пишущих людей очень много, но не все из них являются гениальными поэтами, у многих отсутствует талант, но если есть потребность, то, соответственно, есть желание разобраться в этой теме. Если какое-то явление широко распространено — оно имеет определенный вес и значимость, какую-то нужность, даже на уровне душевной потребности, то это нужно исследовать. Среди моих дипломников и курсовиков немало тех, кто занимается поэзией. Есть авторы, к которым обращаются чаще: охотно пишут, например, о творчестве Маяковского, Роберта Рождественского, Владимира Высоцкого. Менее приметные и пёстрые поэты не так популярны. В общем, тихая лирика сейчас не в ходу, например, поэзия Николая Рубцова, Владимира Соколова или даже Юрия Кузнецова. Она не так на виду, как поэзия у более шумных и "странных" поэтов. Если ближе к современности, то активно изучается поэзия Бориса Рыжего. Процесс исследования текущей литературы сложнее, потому что ещё не всё устоялось, не все оценки расставлены, а исследование предполагает работу с текстом, который занял своё место в истории литературы.

— Я бы всё-таки опроверг это суждение. Нам часто кажется, что если мы чем-то не интересуемся, то это мало кому интересно. Сейчас поэзия особенно нужна, у молодых есть определённый вкус к ней. Я бы не сказал, что поэзия в наше время менее интересна, чем в какое-то другое, просто есть идея поэтической парадигмы: большое количество влюблённых юношей и девушек садятся писать стихи, из них много одарённых, ещё меньше талантов и почти нет хороших поэтов. В итоге один гений садится писать стихотворение в эту же самую секунду, и получается, что в результате этой огромной работы многотысячной армии пишущих стихи, одна приличная строчка и одно приличное стихотворение выходит только у этого гения или он, зачеркнув написанное, отправляется на прогулку. Гений своей фигурой оправдывает всю эту парадигму. Даже эти миллионы графоманов, смотрящих на него, так сказать, из мрака, получают своё место в этой логике поэтического движения. Поэзия живет, она нужна. Я бы только добавил, что зачастую в этом поэтическом движении больше желания просто общаться, красоваться и знакомиться. Это тоже всё хорошо! Но оно будто затмевает настоящую работу духа, настоящую красоту искусства, которая есть в творчестве. Желание казаться затмевает возможность быть поэтом. Искусство – жертвенное служение, вспомним строчки из стихотворения Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво. / Не это подымает ввысь».

— Явившаяся мысль или открывшаяся идея, которая пережита как собственный внутренний опыт, даже если это чужая поэтическая строчка, способна поменять человека, но её работа не мгновенна, это похоже на прорастающее зерно, которое постепенно становится частью твоего мировоззрения. Мне очень нравятся многие стихи Александра Семеновича Кушнера. В них есть способность удивляться, которая для поэзии необходима, способность посмотреть на мир новым взглядом и удивиться его красоте. У Кушнера таких стихов я знаю много, они трансформируют моё мировоззрение. Красота как бы идёт на встречу человеку, и в поэзии она концентрируется сильнее, чем в других видах искусства. Я затрудняюсь назвать своих любимых поэтов, потому что у многих из них есть такие стихи, которые меня в своё время потрясли. Например, «хрестоматийный» Тютчев или Некрасов, или даже школьный Пушкин в какие-то мгновения вдруг сияют неожиданно свежим светом для тебя. Стихотворение, которое ты читал многократно, вдруг открывается совсем с другой стороны. Если назвать поэтов, которые мне близки, то это может быть Алексей Парщиков, также некоторые стихи поэтов почвенников. В последнее время мне нравится Александр Блок, хотя когда-то я его не любил. Не то что не любил, просто он со мной не говорил! Раньше читаешь стихи и ничего не ощущаешь, а сейчас для меня это всё проснулось. Ведь восприятие поэзии – своеобразное общение. Почему с кем-то мы вступаем в диалог, кто-то открывается, а другой – нет? Чудо человеческой встречи есть и в поэзии.

— Поэзия – воплощение красоты. Это обещание вторжения чего-то священного в нашу повседневность. Хотелось бы, чтобы поэзия давала такие ответы, которые нас удовлетворяют и окрыляют, но эти ответы не всегда такие. Это не бальзам на раны и не что-то целительное, хотя порой поэзия способна и на это. На мой взгляд, поэзия даёт ответы, нужно только уметь их прочитать и принять, уметь удивиться и восхититься. Есть ли в этом удовольствие? Да. Но это удовольствие не гедонистическое, речь идёт о некотором возвышении. Поэзия напоминает нам, что мы живём в высшем круге бытия. В этом смысле она даёт ответы и даёт удовольствие.